Член высокой культуры

Всегда подозревала, что подлинные произведения искусства порой материализуются. Например, клип «На «Лабутенах»-нах». В том же Питере, где он и порожден, одну гражданку– а я так думаю, что и не одну-- возмутил голый «Давид».  Власти всполошились, объявили конкурс на лучший костюм к началу учебного года.  Чтобы библейскому юноше не стыдно было школьникам на глаза показаться.  Не знаю, купят ли ему «Лабутены», но что «портки надо сшить и прикрыть «нах»— это точно.

В Москве весной была схожая история. Мамы и бабушки потребовали убрать с остановок транспорта плакаты с картиной Босха «Сад земных наслаждений». Любознательные детишки пальчиками будут тыкать в разные места, вопросы нехорошие задавать, бабушкам и ответить нечего.
Какую активную позицию заняли массы в отношении произведений искусства!  Страшно представить, что бы они сказали насчет «Леды и Лебедя» или козла, настигающего Антиною. Хорошо, что они об этих картинках не знают. 

Вообще-то массы, то есть охлос, -- веками прекрасно обходился без культуры.  Сыт, и славно. Его не оскорбляло, что культура – это для избранных, он не рвался о ней судить. Мильтон продал при жизни свой «Потерянный раз» за пять фунтов, вот и вся цена вашей избранности.

Теперь и судят, и оскорбляются.  Голый член, высеченный Микеланджело, «портит внешний облик города и дурно влияет на детей».  Зато с утра до вечера по Муз ТВ крутят «На Лабутенах, нах».  «Бабка блокаду пережила, а мне п%;%ц!  Ты зачем меня с такой жопой родила?».  Такая культура на детей  дурно не влияет, все так нынче разговаривают.  Или другой шедевр Шнура – «Ехай!  Ехай на фуй!».  «Это же песня о расставании!  О расставании, понимаете?»  

Общество массового потребления породило «Восстание масс»,  писал Ортега-и-Гассет еще в 1930х.  «Особенность нашего времени в том, что заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду».

Массовая культура быстро смекнула, что рынок, где правят бал заурядные души,  безбрежен.   Сделала эти души своим главным потребителем.   Стала кормить охлос доступным, внушив ему, что он и есть главный заказчик.   Тот принялся поглощать, вошел во вкус, обрел и суждения, и претензии на избранность. Ваш «Потерянный рай» не только триста лет назад, и сейчас гроша ломаного не стоит.  То ли дело «Ночной дозор», «Дневной дозор», «Сумеречный дозор»,  «Шестой дозор».

Охлос разбирается во всем, дотягивается до всего – мир открыт, езжай, куда хочешь.  Хоть в галерею Уффици и Лувр, хоть в Метрополитен или Прадо.  Кстати, «Прадо» – это картинная галерея в Мадриде, а не кросселя на танкетке из бутика в Столешниковом.Но это так, справочно...

В сети – отчеты о каникулах в Барселоне, Ницце, Нормандии, на Амальфи.  Не ищите там рассказов, как в Равелло – городке на вершине горы под Амальфи – отдыхали Григ, Тёрнер или Гор Видал.  В Амальфи главное -- пицца и неаполитанские помидорчики, такие сладкие, потому что выросли они на почве, смещанной с лавой, которая хранит тепло с последнего дня Помпеи.

Из Нормандии текут реки рассказов о кальвадосе, лангустинах и устрицах.  В лучшем случае еще и селфи на фоне аббатства Сен-Мишель – это must-seen. 

По дороге к  Сен-Мишель неизбежно проезжаешь маленький морской курорт Кабур.  Там до сих пор стоит в первозданном виде Гранд Отель, где годами жил Марсель Пруст.  Сам городок, как артефакт, пропитанный атмосферой «поиска утраченного времени». Кто знает о нем? Никто, практически.   Время же утрачено, нафиг его искать.  Охлос не за этим в Европу едет.

В Facebook и Instagram  сыпятся километры фотогорафий.  Из Барселоны – тарелки с иберийским хамоном, из Флоренции -- о кьянти.   И еще о  “Брунелло ди Монтальчино”  (не путайте, пожалуйста с Капеллой Медичи).  В Парме – ну, тут, конечно, пармская ветчина, перед которой меркнет и обитель, и тем более какой-то конный кондотьер Гаттемелата.   

Познание культуры Европы желудком.   На гастрономическом уровне.  Не только бабка блокаду пережила, и внуки едва из тисков голода вырвались.

Но не хамоном единым живы избранные.   Выходим мы с приятельницей Ольгой из малого зала филармонии.  В тот вечер давали скрипку.  Сен-Санс “Интродукция и рондо-каприччиозо”,  “Пассакалья” Генделя-Томпсона.  С нами некая Галя, приятельница Ольги, которая обожает садиться нам на хвост, чтобы припасть к возвышенному. Жуя в антракте копченую колбасу, Галя рассуждает, что скрипка, да еще соло – это на любителя… 

Да, лицо классической музыки России – другое. Вот, скажем, Башмет…  Или Мацуев с его “Венгерской рапсодией” Листа.  Это – real McCoy.  А как “Виртуозы Москвы” исполняют “Полет шмеля”!  Будто соревнования по скоростному спуску смотришь, а не на концерте маешься.Охлосу нужен праздник.   Если скрипки—то так, чтобы струны рвать.  Рояль – так ногу от педали отпускать только, если она затекла.  Чтоб до нутра пробирало.

С чего это Сальватор Дали бросил так, походя… “Единственная культура, которая нужна народу – это воскресная проповедь”.  Нет у него права судить, что кому нужно. Можно подумать, он один такой избранный. А массам нужно многое, можно сказать, все.  И “Полет шмеля” и  “На Лабутенах” – лучше под устрицы.  Потребны и “Елки”, их римейки и сиквелы,  и “Дозоры” в любое время дня и ночи.  И даже Микеланджело, если его пацана одеть поприличнее. 

Охлос поглощает культуру, как молитву по воскресеньям.  Одновременно, пожирая ее.   Утверждая собственное право на избранность и сводя искусство к доступному для него уровню и вкусу.  Изысканному, как у портового кнехта.

https://snob.ru/profile/23854/blog/111843