суббота, 23 декабря 2017 г.
Хэппи Ханука буквально всем!
Это ж прям задом в улей сесть – признать Иерусалим столицей Израиля.
Что делать с подарком Трампа к Хануке? Европа в шоке – США нарушили согласованный ООН процесс урегулирования—правда, результативностью процесс похвастаться не может.
Арабы разгромили в Амстердаме кошерный магазин, собираются грозными толпами в Берлине вокруг новогодних елок – им все равно, что Трамп, что европейцы, что евреи…
Римский папа негодует!. А Биби бросил фразу, оставшуюся незамеченной: заявление Трампа открывает миру глаза на реальность.
Реальность в том, что путь к миру – это защита израильского государства, а не мифические поиски равновесного решения, которое соседям Израиля оно не нужно. Реальность в том, что евреи отправились в Левант не от хорошей жизни: Европа твердила им «Жиды, убирайтесь в Палестину» и устраивала погромы. Евреи чувствовали себя европейцами, кончали вопреки запретам университеты, писали книги, внесли огромный вклад в науку и культуру гнобившей их Европы. Глубже вбирали и больше ценили ценности и культуру этого континента, чем даже многие из европейцев. «Почему я должен бежать в какой-то грязный Левант, если здесь я занят делом, я учитель и учу детей», - спрашивал один брат другого, израильского литературоведа и политика Джозефа Клауснера, когда тот принял трудное решение ехать-таки в азиатский Левант. А его брат остался в Ровно, чтобы погибнуть с женой и трехлетним сыном, когда туда вошли войска вермахта.
Европа понимала, что творил с евреями Гитлер, но ни одна из стран, воевавших против него, не принимала еврейских беженцев. Британия повела себя гаже всех. Когда евреи уже поняли, что кроме Леванта им ничего не светит и отправились туда, куда их послали, британцы в подмандатной им Палестине установили лимит беженцев – 15 тыс в год, а остальных топили в море. Топили людей, бежавших от газовых камер! А доплывших отправляли в лагеря на Кипр или в Марокко. Бриты не хотели «портить отношения с арабами», им нужны были нефть и Суэцкий канал. Простите за упрощения, моя задача – не историческое эссе, хочу главное донести. Чтоб вы не думали, что это касается только евреев, но никак не вас.
В Леванте был тогда один, ну, полтора города. Иерусалим, и кварталы «Белого города», отстроенного первыми 60-ю немецкими семьями еще в 1920-х в любимом ими стиле «баухаус», которые сомкнулись с арабским городом Яффа, став Тель Авивом. Изгнанники Европы жили в нищете – университетских дипломов, которые они понавезли, было больше, чем учеников. А британская власть в Леванте, признав еще в 1915 году, что одной из их целей является создание условий для безопасного образования еврейского национального дома, -- тут же создала страну Трансиорданию. Она занимала ¾ подмандатной территории – по логике это и есть Палестина для арабов, -- ведь бриты запретили евреями там селиться. Ну ладно, тем не привыкать, можно и потесниться, главное, ООН признало, что они, как и любой другой народ, имеют право на свое государство.
Оно возникло в мае 1948 года. На следующий день на него пошли войной пять стран Лиги арабских государств для создания на всей территории Палестины единого «арабского государственного образования». Пока евреи просто селились, еще можно было терпеть, надо же кому-то и работать, но государство…? Израильтяне арабам накостыляли, и тут-то Западный Иерусалим отошел к ним.
Признали Израиль не все и не сразу. Британия ушла в несознанку, а СССР занял свою обычную позицию – признал, но тут же предал анафеме саму идею «сионизма», то есть именно движения за создание еврейского государства. Верх ханжества. Заголосил об израильской военщине и стал разыгрывать собственные игры. С Гамаль Абдель Насером, с глобальным аферистом Ясиром Арафатом, с его ООП, которую ООН не раз признавал террористической организацией. В этой разноголосице арабы подхватили европейский лозунг, и, переставив в нем предлоги, завопили «Жиды, убирайтесь из Палестины!» А Европа после II Мировой стала такой толерантной, что одинаково возлюбила и евреев, которых на ее глазах жгли в печах, и арабов, к кому она этих евреев отправляла с глаз долой.
Тогда еще мусульманский терроризм на Штаты или Францию замахнуться не мог, нацелившись на крохотный пятачок иудо-христианской культуры под боком – Израиль. А израильтяне просто работали. Создали на пустынных, не знающих воды землях передовой агробизнес, современную военную индустрию, а на ней передовой хай-тек. Создали лучшую в мире медицину и систему социальной защиты. Умные потому что. Понятное дело, спуску соседям не давали. Опять-таки потому что умные и выживать надо было. В отличие от Европы.
Потом было обилие протоколов, решений ООН о двух государствах – Палестины и Израиля. Но палестинцы стояли насмерть до конца 1960-х — не быть государству Израиль. Мировое сообщество убалтывало себя, что терпением можно и арабов склонить к разумному решению. На это Египет, Сирия, Иордания, Алжир и Ирак заявили, что болтология ООН им обрыдла, больше «сдержанность они проявлять не будут». «Единственным методом….. в отношении Израиля станет война, результатом которой будет уничтожение израильского государства». И вы сегодня все еще повторяете, что соседи Израиля договороспособны?
Стало быть, война… За первый день шестидневной войны 1967 Израиль уничтожил ВВС Египта, в оставшиеся пять захватил Синай, сектор Газа, Западны берег реки Иордан, восточный Иерусалим и Голанские высоты. Нелишне помянуть, что и эта, и предыдущая война для Израиля были оборонительными.
Нелишне вспомнить и то, что в 1979 году Израиль вернул Синай Египту, и в мирном договоре между ними записано, что арабскому населению Иудеи, сектора Газа и Самарии дается автономия на 5 лет до окончательного определения политического статуса этих земель. Но тут в лучших арабских традициях (точнее б сказать, мусульманских, но свара по поводу политкорректности только отвлечет…) внутри своих началась заваруха. ФАТХ хочет одного, Хамас другого, и никто – заметьте, не хочет мира с Израилем. Когда евреям было нужно государство они не требовали от мира невыполнимого. Они холили выцарапанный у бритов кусочек земли, желая растить на нем детей как граждан, а не попрошаек, которых веками гнали отовсюду взашей. Палестинская же автономия может сто раз называть себя государством, только она на него не тянет.
В государстве надо работать, создавать ВВП, выстраивать управление. И чтоб не хуже, чем у соседа, а то ж арабы поумнее на Израиль косятся. А тот их принимает, и еще обидеть боится, дает кучу льгот, легче принимает в университеты, чем детей собственного народа. Надо же помогать тем, кто слабее. Палестинцы прекрасно устроились в статусе «жертв израильской агрессии», да и их соседям это на руку, всем нужен конфликт, мнимый «геноцид палестинцев», мнимая «гуманитарная катастрофа», в которой палестинцев кормят все подряд и не нужно заниматься экономикой, можно просто тырить бабло. Да еще остается на интифады и террористические выпады помельче – что ж не пульнуть безнаказанно время от времени по соседнему островку иудо-христианской культуры.
Христианский мир не хочет понимать, что это угроза не только Израилю, а ему самому. От людей, желающих только бессмысленно и бездарно воевать и не способных работать. Европа не понимает даже нелепости собственной Wilkommenkultur, собирая под свое крыло всех, кто смотрит на приютившую их страну, как на объект добычи. Куда ж ей понять, что на самом деле происходит в Израиле.
В перестройку были очень популярны стихи
Товарищ, верь, пройдет она
И демократия и гласность
И вот тогда, госбезопасность
Припомнит наши имена?
Так и оказалось
пятница, 22 декабря 2017 г.
Сирены упадка
«Что характеризует российскую реальность?» -- спрашивает на днях в своей лекции Дмитрий Быков, человек талантливый и энциклопедически образованный. «При всех попытках обнаружить в русской литературе хоть один роман на любимую американскую, отчасти французскую тему «Откуда деньги берутся», мы сталкиваемся с абсолютной пустотой». Оказывается труд в России никогда не создавал богатства. Деньги в России -- «они либо есть, либо их нет, и с зарабатыванием это никак не связано», -- говорит он. «Есть люди, которые обладают магической способностью притягивать деньги, а есть люди, которые при всем своем фанатическом трудолюбии обладают такой же категорической способностью отталкивать их от себя». «Русский народ это прекрасно понимает», «мы все знаем, что «все богатства нажиты нечестным путем». "Труд --это проклятье человека".
Сколько бы человек ни старался выбиться в люди, он гнил «На дне» и спивался, либо становился – как другой герой той же пьесы -- карточным шулером и тогда уже имел право утверждать, что «человек- это звучит гордо». На крайняк убивал старушку топором…. Дмитрий Быков прокладывается оговорками, что так изображала отношения человека с деньгами русская литература, писатели сами мучились безденежьем, не в силах прожить на литературные заработки. Отговорки лукавы – это личная позиция самого лектора. Он упоенно рассуждает о «фарте», об игромании неудачливого Достоевского и расчетливого Некрасова, ввинчивая в головы одну мысль: деньги приходят свыше. Это дар божий. Все усилия переломить судьбу оборачиваются лишь несчастьями, пиковая дама подло подмигивает Германну. Зато сам Дмитрий Львович в молодости зарабатывал игрой в преферанс. Хотя играл – как и все удалые игроки – не ради денег, а чтобы ощутить свою богоизбранность.
Кстати, о преферансе. Как я прогуливала лекции, играя с мальчиками в преф на втором футбольном поле МГУ! Преф – такая же работа, как любая иная, ей тоже надо учиться, для нее нужен опыт, навыки и крепкие нервы, умение не уйти в нокдаун от трех взяток на мизере. Сродни труду финансового брокера или валютного трейдера. И никакие мистические объяснения, и никакие пиковые дамы тут ни при чем.
Русская литература сделала многое, чтобы человек относился к деньгам как к абсолютному злу. Она проходила мимо реальной жизни, в которой крепостные крестьяне ходили за сто верст пешком, чтобы продать свои кружева и поделки, раскручивались, выкупали вольные за немеряные деньги, заработанные тяжким трудом. Становились купцами и промышленниками. Литература не замечала преобразование нищего и вонючего мужика в сытого и грамотного заводского рабочего усилиями Путиловых, Мальцовых, Рябушинских. Снисходительно отмахивалась от благородства благотворительности и меценатства Морозовых. Вот и Алеше Пешкову, будущему Горькому, дед внушал, что все крупные купцы — фальшивомонетчики, грабители и убийцы. В неприязни Горького к капиталу больше традиционной русской зависти и отношения к деньгам как к мировому злу, чем «марксизма». Наша литература внушала людям, что успех простых людей мог быть только криминального свойства, потому что он недостижим.
Интеллектуалы–современники могут руки друг другу не подавать из-за полярных политических взглядов, но за эту мысль держатся крепко и уж тут поют прям-таки в унисон. Либерал и демократ Быков заявляет «А работает пусть лошадь!». Его полный антипод национал-патриот Захар Прилепин твердит, что это, мол, в Европе шерифа избрать важнее, чем президента, улицы замостить, лавки цветами украсить. Так ведь страны мелкие, убогие, у их народов мышление куцее. А «русский человек готов презреть вещи, которые мешают ему лично жить, ради какого-то большого процесса, какой-то радости большой, общегосударственной. Вот это ощущение приобщенности к своей огромной истории, в том числе и к своей огромной географии, вот это внутреннее ощущение, что «я русский, какой восторг…!» Этот божественный восторг «оправдывает любое неучастие и убивает ответственность». Прилепин не балагурит, изящно и легко, как Быков, он смертельно и утомительно серьезен. «В России вышел, тут -- Архангельск, там – Астрахань! Так много всего, что твой дворик стал совершенно незаметен. "За что отвечать? Только ощущать себя ребенком огромного государства!"
А балагур Быков, будто в pendant Прилепину -- вдруг вспоминает Айн Рэнд, которая сбежала из России, поняв, «что ей с ее людоедским мировоззрением тут делать совершенно нечего». Пусть в Америке читает проповеди о личной свободе и просторе для успеха, чтобы выделиться из серой массы. Действительно, людоедская философия… Капитализм обречен, раз у него такие барды, и «да здравствует Россия с ее веселым, забавным чичиковским капитализмом!». Ведь деньги дает Господь – если человек ему интересен, как веселый и забавный Быков, о чем он сам и заявляет.
Он безумно увлекателен, а кто лучше байки рассказывает, тот и король на хате. В тюряге или колонии люди, умеющие рассказывать сокамерникам никогда не иссякающие истории,– самые крутые авторитеты.
Только мы не в тюряге и не на хате. Так что думайте своей головой! Никому не заказан путь к деньгам, вспомните русских промышленников. Желание иметь достаток для себя и семьи, стремление к успеху и деньгам – самое естественное свойство человека. Создание богатства трудом и упорство – это вклад и в богатство общества, и в свой личностный рост, а значит и в развитие нации. Тэтчер убедила свой народ отказаться от сказок, что деньги падают с неба. Всего за десятилетие ее страна преобразилась в общество хватких лавочников и капиталистов, у нации пропало презрение к слову «труд» и « выгода». На это сирены упадка скажут вам, что Тэтчер – такая же людоедка, как и Рэнд, а вы, мол, сидите, смотрите на чужие мерсы и не рыпайтесь. Сладкоголосые сирены уже все за вас решили.
Их колода веселых картинок – флер, прикрывающий отвратительную по сути мысль. Вам дают индульгенцию лежать на диване и считать работу наказанием. Как, впрочем, и саму жизнь. Это пусть лошадь работает, а вы живите в восторге от величия страны и в унынии от собственной обделенности божественным промыслом.
Проживите такую жизнь. И тогда – быть может – вы станете героями русской литературы. Посмертно.
читать полностью: https://snob.ru/profile/23854/blog/131940
суббота, 16 декабря 2017 г.
Каштанка на горошине. Елена Котова о глубинах гендерных отношений
«Он тебе не ровня», -- твердили мои мама и бабушка каждый раз, когда я собиралась замуж. Звучало, как нафталиновая пурга, а ведь они были правы. Живут вместе муж и жена, вроде любовь-любовь, потом вдруг, раз… И пошла полная фигня. Откуда фигня, почему? Потому что неравный брак! У неравенства обликов много -- социальное, образовательное, нравственное.
«Она» -- столичная штучка, дочь профессора. Вышла за инженера, друзья-приятели уверяли ее, что она его осчастливила…. А инженер с годами стал практически знаменитостью, он пишет, его читают десятки тысяч. Так она тоже ведь «пишет», и ничуть не хуже, правда, все о жопах и сиськах. Она уж и забыла, что даже писать ее научил именно муж. Зато вдруг вспомнила, что она моложе и у нее столько впереди. Молодой горячий секс, тусовки и выпивки. Срочно отсудить у него квартиру, и можно реализовываться дальше. Профессорской дочке нужна мелкая и сытенькая жизнь дворняжки подле ресторана, где помойка пожирнее. И нечего ему путаться под ногами и отсвечивать тут своим масштабом личности. Такие вот облики у неравенства….
Другой «Он» купился на «Ее» простые и чистые ценности -- кошка в доме и герань на подоконнике. Такая у нее жизненная планка. С такой планкой, да еще с двумя детьми можно годами не работать, для этого муж есть. Но однажды можно и затосковать…. Она поняла, что не может реализоваться. У нее столько любви к детям, собственные – разве это размах. Она же могла стать нянечкой в детском саду! А тут он со своей планкой – вкалывать, ковать свой бизнес, чтобы детям дать больше, чем дали ему родители. Которые, в свою очередь, дали ему больше, чем имели сами. Так еще и отец прекрасный, дети его обожают. Этого уж точно не перенести. Так он ее подавил! Он во всем виноват.
Еще вчера он считал, что жена -- его тыл. И вдруг понимает, что прет-то он по жизни один. Да еще под ногами кто-то копошится, покусывая за лодыжку и скуля, что он лишил ее возможности быть нянечкой и играть с детками. С детками она была бы ровней, они бы ее не подавляли. С чего вдруг, все ж было хорошо? Значит, он виноват, кто еще, его же с детства учили, что во всех несчастьях можно винить только себя. Не жену же с ее такими милыми ценностями. А у жены и других ценностей и планок и быть не могло. Она росла в мухосранске, родители, правда, не бедствовали, всю жизнь только копили, и скопили будь здоров сколько, но не считали нужным тратить деньги на образование дочери, на то, чтобы показать ей, как устроен мир. Какая разница, это же не их мир, у них вот – кошка и герань. Они смотрели на мир раз в год из окон автобусов, которые возили их по Европам по программам «все включено». Дочь и усвоила, что в жизни «все включено». А тут муж со своими планками.
Ладно, эта -- Каштанка с горизонтом уборщицы. Но третья-то «Она» уж точно не Каштанка. Скорее настоящая принцесса, 999 пробы. У нее такие планки, она уже так реализовалась, только восхищаться можно. Все и восхищаются -- красавица, любящая деточка любящих мамы и бабушки, с амбициями и с трудолюбием все в норме. Правда, замуж все никак. Свершилось-таки, наконец – и фата, и ресторан, и лимузин, и мужа-архитектора предъявить не стыдно. А где обещанный праздник, ради которого все затевалось? Муж какой-то унылый и тусклый, огня в нем нет. «Мама! Я его не люблю!», -- и немедленно развод. Теперь уж не стыдно, уже не «старая дева», побывала замужем.
Через год – бац, беременность от другого. И снова «Мама! Я его не люблю!» Но ребенка-то уже давно пора иметь, ей уже тридцать пять. И маме ее внуков хочется, а уж бабушке… Будущий муж, правда, не ровня их деточке, но чего уж тут, раз ребенок. Снова фата с лимузином. Второй муж, хоть и не ровня, однако ж покупает квартиру, она растит кроху-доченьку, отец на ребенка не надышится. Только домой приходит все позже с каждым месяцем. Там жена слезы льет, что нет любви и праздника….. И снова «он запер ее в четырех стенах»! «Мама, он меня не любит! Он со мной не считается» Немедленно развод. Муж ничего не понимает: он простой и практичный парень. Он зарабатывает, квартиру купил, машину, летом жене с ребенком и тещей домик на море снял, какого рожна? Не в силах он отвечать на ее восемь звонков в день. Не в силах каждый час говорить о любви. Не хочет он видеть по вечерам ее слез и заламывания рук. Слушать, что ему нужно к психологу, потому что с ним что-то не так. Ну, раз он ничего не смыслит в заламывании рук….
Странно получается, все время причина в «Ней»…. Хотя вроде бы женщины и умнее, и мудрее, и сильнее мужиков-слабаков, и вообще, все зависит от бабы. В том-то и дело, что от нее все зависит, но будущих жен редко учат терпению и мудрости. Их по большей части растят в иллюзиях, что они принцессы. Они должны на фортепьянах играть, предвкушать фату и лимузин, а главное – знать себе цену и не продешевить. Мальчишек растят по-другому: «Ты же мужик, на себя рассчитывай», «ты должен быть благородным», «девочек обижать нельзя»….. А если еще и среда разная…. Вот и неравный брак. Разные установки рождают совершенно разные ожидания.
От внушенных иллюзий отказаться невозможно. И уже не в счет, что они оборачиваются мучениями для другого. Главное --- они, черт, никак не хотят материализоваться. На свете такая бездна несчастных людей, которые чувствуют себя униженными и обиженными, только потому, что им внушили, что в их несчастьях кто-то виноват. Так вот же виновник -- рядом. Вот тот, кто не дал ей стать уборщицей. Или не дал праздника, ради которого ее растили.
Надо признать, не всегда это непременно женщины. Тем не менее, «несчастных и униженных» среди жен гораздо больше, чем среди мужей. И от неравных браков, в которых мелок именно «Ее» масштаб личности, драм куда больше.
Если мелок муж, жена просто уходит. Что перед мелким руки заламывать, пусть барахтается в мелководье, ей свою жизнь надо строить. У нее нет чувства вины, а у него обид: так, значит, так… Он пошел искать себе пару под стать, с кошкой и геранью. Не было у него заведомых ожиданий, что это ее обязанность -- его осчастливить.
Когда мелка жена, это совсем другой коленкор... Ей все больше втолковывали, что цену себе надо знать, готовиться стать женой и матерью. Она и не понимает толком, что такое масштаб личности. Что это и широта души и умение брать все на себя, не спихивая на того, кто рядом. Что это и ум, и необходимая для красок жизни доля безумства. И умение быть благородным, не ставя себе это в заслугу. Все это так непонятно и не нужно…. А быть всегда правой в своем неоспоримом несчастье так просто.
Она и партию начинает, и всегда белыми играет, она ее, обычно, и выигрывает. Ведь, девочек обижать нельзя….
суббота, 9 декабря 2017 г.
Леонид Млечин: Вождь не собирается умирать
23 января 1924 года тело умершего Ленина положили в гроб. На руках гроб вынесли из дома в Горках, где в бывшем имении московского градоначальника он провел последние годы, и доставили на станцию Герасимово. Спецпоезд прибыл в Москву на Павелецкий вокзал. Отсюда — и тоже на руках — тело донесли до Колонного зала Дома Союзов. 27 января гроб отнесли на Красную площадь.
Пока шло прощание с Лениным, советские руководители поспешно отказывались от его наследства. 30 января 1924 года комиссия по организации похорон вождя рассмотрела вопрос «О запрещении тов. Дзержинским распространения «Завещания Ленина».
Комиссия горячо одобрила решение главного чекиста: «Запрещение подтвердить». Партийные чиновники публично клялись в верности усопшему, но его воля, выраженная им столь ясно и недвусмысленно, уже ничего для них не значила.
Завещание вождя
Политическим завещанием первого руководителя Советской России принято считать его знаменитое «Письмо к съезду», которое он начал диктовать 23 декабря 1922 года. Но Ленин не оставлял завещаний!
«Письмо к съезду», где речь шла о важнейших кадровых делах, он адресовал очередному, ХII съезду партии, состоявшемуся при его жизни. Как и всякий человек, он не верил в скорую смерть, надеялся выздороветь и вернуться к работе.
«Письмо к съезду», как его ни толкуй, содержит только одно прямое указание: снять Сталина с должности генсека. Остальных менять не надо. Но получилось совсем не так, как желал Владимир Ильич. Сталин — единственный, кто остался на своем месте. Всех остальных он со временем уничтожил.
А само письмо Ленина стали считать «троцкистским документом», чуть ли не фальшивкой. Это характерная черта советской системы — желания вождя исполняются, лишь пока он жив и в Кремле. Поэтому нелепы разговоры о наследниках и преемниках.
Советские вожди наследников себе не готовили. Прежде всего никто не собирался умирать. Во-вторых, сознание собственной абсолютной власти и безудержные восхваления подданных подкрепляли уверенность вождя в собственном величии. Он — гигант, рядом — пигмеи.
Начало этому положил Ленин. В «Письме к съезду» он перечислил недостатки руководителей партии, чтобы показать: ни один из них не годится в преемники… И огорченно разводил руками: ну кому из них доверишь страну? Некому! Приходится самому тащить тяжкий воз. Это укоренилось.
Хрущев рассказывал, как Сталин рассуждал на этот счет:
— Кого после меня назначим председателем Совета министров? Берию? Нет, он не русский, а грузин. Хрущева? Нет, он рабочий, нужно кого-нибудь поинтеллигентнее. Маленкова? Нет, он умет только ходить на чужом поводке. Кагановича? Нет, он не русский, а еврей. Молотова? Нет, он уже устарел, не потянет. Ворошилова? Нет, стар, и по масштабу слаб. Сабуров? Первухин? Эти годятся на вторые роли.
Упросили остаться
Сталин ловко манипулировал своей гвардией, периодически пугая соратников отставкой. На первом, организационном пленуме ЦК после ХIХ съезда партии в октябре 1952 года Сталин сказал:
— Я уже стар. Надо на отдых. Меня освободите от обязанностей и генерального секретаря ЦК, и председателя Совета министров.
Но кто из членов ЦК рискнул бы сказать вождю: уходи? Страшно! Второй человек в партии Георгий Маленков поспешно спустился к трибуне:
— Товарищи, мы должны все единогласно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь генеральным секретарем.
Началась овация и крики: «Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!»
Поднялся маршал Семен Тимошенко, бывший нарком обороны:
— Товарищ Сталин, народ не поймет этого. Мы все, как один, избираем вас своим руководителем. Иного решения быть не может.
Зал, стоя, аплодировал. Сталин долго смотрел в зал, потом махнул рукой:
— Ну ладно, пусть будет Сталин.
Упросили. Такие спектакли вожди устраивали всю жизнь, регулярно проверяя своих подручных. И все знали, как правильно отвечать.
Однажды Брежнев сказал, что ему, наверное, пора на пенсию.
«Что ты, Леня! Ты нам нужен, как знамя. За тобой идет народ. Ты должен остаться», — твердили члены политбюро, повторяя, что надо генеральному секретарю создать условия для работы, чтобы он больше отдыхал.
И Брежнев великодушно согласился остаться. Это был, скорее, пробный шар. Он хотел посмотреть, кто поддержит идею насчет пенсии. Но в политбюро люди были опытные, тертые, никто промашки не допустил.
Незадолго до смерти Константин Черненко позвонил министру иностранных дел Андрею Громыко:
— Андрей Андреевич, чувствую себя плохо. Вот и думаю, не следует ли мне самому подать в отставку? Советуюсь с тобой…
Громыко не хотел рисковать:
— Не будет ли это форсированием событий, не отвечающим объективному положению? Ведь, насколько я знаю, врачи не настроены так пессимистично.
— Значит, не спешить? — переспросил с надеждой в слабеющем голосе Константин Устинович.
— Да! Спешить не надо, это было бы неоправданно.
Очистить кадровое поле
Советские вожди брали власть, не спрашивая избирателей, поэтому так страшно было выпустить ее из рук. Дал слабину, позволил кому-то рядом набрать политический вес — и лишился всего. Поэтому вожди неустанно очищали кадровое поле от возможных конкурентов и наследников.
Многие годы имена Сталина и Молотова были неразделимы. Страна и мир воспринимали Молотова как ближайшего соратника и очевидного наследника вождя. Но Сталин не нуждался в наследнике! И сделал все, чтобы сокрушить репутацию Молотова: отобрал у него кресло председателя Совета министров, скомпрометировал, посадил его жену. Писатель Константин Симонов, близкий в ту пору к высшему руководству страны, понимал, что делает вождь:
«Сталин бил по представлению о том, что Молотов — самый твердый, самый несгибаемый последователь Сталина. Бил предательски и целенаправленно, бил, вышибая из строя своих возможных преемников».
Брежнев, заболев, наверняка лишился бы власти, если бы не успел очистить политический небосклон от вероятных соперников и недоброжелателей. Надежно обезопасил себя. Убрал всех, кто мог составить ему конкуренцию. Оставшиеся в политбюро были либо престарелыми людьми, либо понимали, что ни на что не могут претендовать.
Иван Капитонов, многолетний секретарь ЦК по кадрам, чуть ли не в единственном после ухода на пенсию интервью сказал: «Я думаю, люди у власти мало меняются. Психология одна и та же — устранить того, кто метит на твое место…»
Преемники и сменщики
Когда в первые мартовские дни 1953 года врачи дали понять, что вождь безнадежен, его соратники пошли в сталинский кабинет в Кремле. Поговаривали, будто они искали черную тетрадь, куда вождь записал нечто важное — политическое завещание.
Публика гадала, кого же прочит на свое место хозяин? Министр сельского хозяйства Иван Бенедиктов уверял, что вождь хотел передать дела Пантелеймону Пономаренко, недавнему руководителю Белоруссии: «Документ о назначении Пономаренко председателем Совета министров завизировали несколько членов политбюро, и только смерть Сталина помешала выполнению его воли».
Но кроме самого Бенедиктова, никто не смог подтвердить желание Сталина сделать Пономаренко главой правительства. Документы такие не найдены. Да и не собирался Сталин уступать свое кресло. Или умирать… Поэтому и завещание не нашли.
Но его воспитанники и не нуждались в советах, как делить наследство! Он еще дух не испустил, а они уже распределили должности. Маленков в последние сталинские годы держал в руках весь аппарат. Его и воспринимали как законного наследника.
Но он проиграл борьбу за власть, и хозяином страны стал Хрущев. Считалось, что Никита Сергеевич, в свою очередь, передаст свое кресло Александру Шелепину, которого очень молодым сделал председателем КГБ, а потом секретарем ЦК. Дескать, поэтому предлагал Шелепину возглавить Ленинград. Работа руководителем крупнейшей Ленинградской области придала бы ему авторитета.
По словам сына Хрущева, Никита Сергеевич говорил в домашнем кругу о Шелепине: «Жаль, а посидел бы несколько лет в Ленинграде, набил бы руку, и можно было бы его рекомендовать на место Козлова».
Фрол Козлов был вторым секретарем ЦК, пока его не свалил удар. Так что Хрущев искал себе не преемника — даже отметив семидесятилетие, он был бодр и свеж. Ему нужен был надежный помощник, которому он бы перепоручил весь партийный аппарат страны.
Разговоры о том, кого прочит себе в преемники Брежнев, продолжались многие годы. Президент Франции Валери Жискар д'Эстен рассказывал, что в октябре 1976 года польский руководитель Эдвард Герек откровенно поделился с ним:
— Брежнев говорил со мной о своем преемнике. Хотя он еще достаточно здоров, но уже начинает подыскивать себе замену. Речь идет о Романове.
Григорий Романов был первым секретарем ленинградского обкома. Через четыре года, в мае 1980-го, французский президент вновь встретился с Гереком в Варшаве. Герек вернулся к вопросу о преемнике Леонида Ильича:
— Намерения изменились. Брежнев больше не прочит себе в преемники Романова.
Одно время наследником считался член политбюро и секретарь ЦК по сельскому хозяйству Федор Кулаков — сравнительно молод, динамичен и целеустремлен. В феврале 1978 года получил золотую звезду Героя Социалистического Труда. А в реальности его позиции в политбюро не были такими уж сильными. Напротив, его постепенно стали оттеснять от власти. В июле 1978 года Кулаков скоропостижно скончался.
Вероятным сменщиком Брежнева стали называть руководителя Белоруссии Петра Машерова. Говорили, что Леонид Ильич решил перевести Машерова в Москву и для начала поставить во главе правительства — вместо Косыгина. И когда первый секретарь ЦК компартии Белоруссии погиб в октябре 1980 года в автомобильной катастрофе под Минском, пошли разговоры о том, что он пал жертвой кремлевских интриг, подковерной борьбы, когда решалось, кому быть наследником Брежнева…
А в реальности? Машеров признался жене, что о переводе в Москву с ним никогда не говорили. Вручая ему золотую звезду Героя Соцтруда, Брежнев бросил обидную фразу: «Вы сложились как местный деятель». То есть республиканский уровень — твой потолок…
«Видишь это кресло?»
Телевидение безжалостно показывало тяжелобольного человека, и страна была уверена, что Леонид Ильич уже определился с преемником. Гадали, кто он? Из уст в уста передавали рассказ о том, как секретаря ЦК по кадрам Капитонова будто бы вызвал Леонид Ильич.
— Видишь это кресло? — спросил Брежнев, указывая на свое кресло. — Через месяц в нем будет сидеть Щербицкий. Все кадровые вопросы решай с учетом этого.
Тогдашний руководитель Москвы Виктор Гришин тоже считал, что хозяин Украины Владимир Щербицкий — самый близкий человек к «Брежневу, который, по слухам, хотел на ближайшем пленуме ЦК рекомендовать Щербицкого генеральным секретарем ЦК КПСС, а самому перейти на должность председателя ЦК партии. Осуществить это Брежнев не успел. Недели за две до пленума ЦК он скончался».
Хотя это всего лишь слухи. Леонид Ильич ценил Щербицкого. Но прочил его не на свое место, а на пост главы союзного правительства. От этой должности украинский секретарь уклонился.
А вот бывший секретарь ЦК Валентин Фалин пишет, что однажды Брежнев сказал Черненко: «Костя, готовься принимать от меня дела».
«Не исключаю, — добавляет Фалин, знающий толк в кремлевских интригах, — что те же слова в это же самое время слышал от него и кто-то другой. При всех дворах практикуются подобные игры».
Когда Брежнев сделал председателя КГБ Андропова секретарем ЦК и с Лубянки перевел на Старую площадь, все решили, что больше всего шансов стать преемником у Юрия Владимировича. Но Андропову тоже сообщали, что такие же авансы делались и Черненко, и Щербицкому, и это заставляло его дополнительно нервничать…
В реальности Леонид Ильич уходить не собирался. И о скорой смерти, как и любой нормальный человек, он не думал, поэтому его разговоры относительно преемника никто не воспринимал всерьез. Да и в его окружении всем было выгодно, чтобы он оставался на своем посту как можно дольше.
Кому достается престол?
Сейчас, наверное, не все помнят, но в позднесоветские годы смерть высших руководителей вызывала любые чувства, кроме сожаления и сочувствия. Видя, как меняет друг друга череда кремлевских старцев, страна была уверена, что каждый сам подбирает себе наследника. В реальности слово генсека ничего не стоило после его смерти.
Помощник Андропова Аркадий Вольский рассказал историю, казавшуюся сенсационной: генсек, оказавшись в больнице, распорядился: «Заседания секретариата ЦК должен вести Горбачев». А тот, кто вел заседания секретариата, считался вторым человеком в партии. Следовательно, Юрий Владимирович хотел, чтобы полномочия второго лица и наследника перешли от Черненко к Горбачеву. Но его воля не была исполнена!
Конечно, Константин Устинович Черненко и по своим данным, и по состоянию здоровья не мог быть лидером государства. Но таков был механизм советской власти, что после смерти Андропова именно Черненко возглавил страну.
Мнение Юрия Владимировича не могло сыграть сколько-нибудь значимой роли при избрании его преемника. Аппарат живет своими законами. Даже ленинское завещание в свое время оставили без внимания, не то что предсмертную волю Андропова.
Когда Андропова отвезли в больницу, откуда он уже не выйдет, в руках Черненко оказались все рычаги управления страной. Аппарат ориентировался на второго секретаря ЦК. Так что приход к власти Черненко после смерти Юрия Владимировича был так же предрешен, как и утверждение генсеком Горбачева.
В последние два месяца жизни тяжелобольного Черненко именно Михаил Сергеевич уже фактически руководил текущими делами страны. Он вел заседания политбюро и секретариата ЦК. Он и был кандидатом номер один в генсеки.
Есть только одно исключение в истории смены лидеров в нашей стране — Борис Ельцин покинул Кремль, твердо выразив желание, чтобы президентский пост занял Владимир Путин. Но он сам, что называется, передал власть из рук в руки. Совершенно особый случай.
* * *
Так как у нас действуют законы престолонаследия?
Вождь собирается жить и править вечно.
По собственной воле оставить высший пост? В нашей стране? Немыслимо! Пенсия — конец жизни. Прежний вождь немедленно исчезает. Хрущев еще официально не был лишен своих должностей, но новые люди на телевидении, радио и в газетах вычеркивали его фамилию из новостных выпусков. А на московских улицах снимали его портреты. Только что его славили со всех трибун. И нисколько не удивились, когда обвинили во всех смертных грехах. Наш человек привык: сегодня начальник, небожитель, за три версты шапку ломаешь, а завтра он — никто. Система!
Поэтому вождь не думает о преемниках и никого из подручных не видит в роли наследника! Впрочем, когда он уходит в мир иной, его мнение и оценки в любом случае не имеют значения. Начинается новая эпоха, и хозяином страны становится тот, кто в момент смерти предшественника сумел взять в руки государственный аппарат.
Теги: сталин, ленин, брежнев, хрущев, ссср, россия
https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/12/06/74821-vozhd-ne-sobiraetsya-umirat
Подписаться на:
Сообщения (Atom)