Чьей любви вы добиваетесь?

В мажорном пригороде Берлина, сидя в многомиллионном доме, набитом  антиквариатом, пишет мне приятельница под Рождество, что теперь она «голосует только за AfD», против мигрантов вообще и мусульман, в особенности. Прям вижу, как пальцы по клаве бегут, а на них брюлики поблескивают.

Нет ни одного немца, кому бы нравилась миграционная политика Германии, но AfD – это все же экстраваганца. Одни считают ее партией взвешенных евроскептиков, чуть ли не профессуры.  Другие машут руками: мол, профессура давно сбежала, остались чистой воды популисты и ультра-националисты, вплоть до расистов, кому не зазорно называть мигрантов «скотом» и «трэшем».  На третье место на выборах в сентябре 2017 года AfD выехала, однако, не столько за счет своего типичного электората, сколько за счет голосов респектабельных верхних слов, включая дам в брюликах. А это уже экстраваганца.  Это такого масштаба, который поставил раком весь мейнстрим политической элиты.  То есть тот самый круг, с которым дама в брюликах под елочкой распевала «О, Tannenbaum…», тут же рассуждая об AfD.  Занятное Рождество у нее вышло, думаю....

Вообще-то политическая элита уже вставала однажды раком. Когда восемь лет назад член Совета директоров Бундесбанка, обществовед Тило Сарацин в книге «Германия себя сделала», заявил о неинтеграбельности мусульман,  «живущих на социальные пособия, при этом отрицая легитимность государства, дающего их, отказываясь заботиться об образовании детей и постоянно производя на свет новых маленьких девочек в парандже»  «Это верно в отношении 70% турецкого и 90% арабского населения Берлина», -- заявлял он: ни одна группа мигрантов «не живет в такой степени, как мусульмане, за счет преступности, не подчеркивает демонстративно своих отличий, особенно с помощью женской одежды», и ни в одной иной религии «нет столь плавного перехода к насилию и терроризму».

Автора стерли в порошок, хотя он сказал лишь то, что уже тогда на своих кухнях вполголоса говорили две трети немцев.  Политическая элита им быстро повторила мантры о недопустимости национальной, расовой и религиозной дискриминации. И напомнила -- уже совсем шепотом, -- что немцам-то с их исторической виной, вообще лучше помалкивать.. 

Почва оказалась настолько унавоженной этим внушенным комплексом вины, что когда в 2015 году Willkommenskultur раскрыла свои объятья, немцев поначалу обуяла гордость. Теперь они выглядят красиво, теперь мир "посмотрит на них новыми глазами" и враз полюбит. Как дети радовались.

Элита, вы чьей любви добиваетесь?  За нацизм нация уже откаялась свое за ¾ века.  Сегодня все базары о вине – это смесь гордыни и подспудного чувства, что ген нацизма сидит в каждом немце.  С каждым убитым мусульманами полицейским, с каждым их терактом, немцы любят их все меньше, а значит...... Значит, надо каятся еще сильнее и принимать еще больше. Хотя как лечится вина за гибель шести миллионов евреев приемом в страну массы арабов, я все равно не пойму, хоть режьте.... 

Мейнстрим политической элиты страны заметает под ковер как “временные трудности адаптации” жесткую конкуренцию низших слоев немцев с мигрантами, бедствие с жильем, скопище бездомных в парках.  Отмахивается от того, что суды не справляются с делами о предоставлении убежища, и этот хаос открывает ворота криминалу.   До последнего замалчивал национальность убийц на почве гомофобии и женофобии.  Мирится с тем, что учительницы в школах носят платки, а в целых районах «шариатская» полиция «наводит порядок» властью, данной ей не законом, а религией. С тем, что арабы в Нойкельне заявляют: «Тут говорят только на арабском», а в Кройцберге турки убеждены, что язык района турецкий.

Но сказать что-то внятное насчет исламизации собственного общества, которая собственно и страшит теперь всех немцев – это нет. Ни за что. Это и будет признанием вины. А вина не дает покоя потому, что политика заклинаний насчет интеграции мусульман провоцирует и новые акты насилия приезжих, и  -- как ответ -- ростки бытового расизма среди немцев. Какой иной ответ может быть у обывателей, охваченных страхом перед  чуждой им цивилизацией, которой элита открыла ворота, их не спросив?

Под сладкий лепет мандолины об уважении чужой культуры, в поиске утопических компромиссов политическая элита предает свой народ и свое наследие. Современная Европа и мусульманская культура – две разных цивилизации.  А цивилизационные ценности неинтегрируемы.

Egalite, fraternite  -- и демократия как следствие – это плоды Реформации,  Просвещения и буржуазных революций. Равенство прав, уважение к жизни и достоинству человека, все европейские ценности способны существовать только в гражданском обществе, свободном от религиозных догм.

Политическая же элита занята саморазрушением культуры, которую ее нация растила веками. Ей нужна похвала кого угодно, только не любовь собственных граждан.  Она списала со счета заветы Лютера, что главный враг религии – разум.  Списала Вольтера с его призывом «раздавить гадину», то есть церковь.  И Канта побоку, который объяснял, что Просвещение  есть освобождение разума от страха мыслить самому, без опеки свыше.  Она открыла двери миллионам людей, для которых религия  и есть источник власти, именно она определяет законы социальной жизни, нормы сознания мусульман, и никакие светские законы тут роли не играют. И как политические мажоры собираются интегрировать такие ценности в ткань своего общества?

Нет у политического мейнстрима смелости признать, что они поддерживают жизнь страны в двух параллельных обществах.  Даже ради своего народа не хватает стамины сказать приезжим: «не позволяет вам религия  жить по законам нашей культуры, отказаться от джихада и шариата, так отправляетесь домой. Ваш ислам – это ваша вера, а нам не сметь навязывать нам вашу культуру платков. Мы три века освобождались от своего религиозного морока не для того, чтобы теперь ложиться под чужой».

Это не радикализм, а борьба за ценности собственной культуры.  Ее либо выигрывают, либо нет. Компромиссы в этой борьбе бессмысленны, они рождают только ростки бытового расизма,  вину за который политические мажоры перекладывают на свой народ. 

Теги: Германия, ислам, общество, мигранты, елена котова, саморазрушение культуры

Источник https://snob.ru/profile/23854/blog/132819

Притча о естестве.

Каноны женской красоты изменчивы. Пышнотелые грации Рубенса – так до сих пор споры, не иронизировал ли художник над ними.  Мерилин Монро, икона красоты и эротичности с ее каноническими 90:60:90, сегодня выглядит ухоженной простушкой за прилавком Елисеевского.  Потом дошли до Твиги, а теперь уже просто психоз насчет женщин-вешалок. Пожалуй, это единственное, что мы радостно переняли у Штатов.  Нигде в Европе женщины не чувствуют себя несчастными вообще-то ни в каком размере.  Уж до пятидесятого точно.  И только у нас, как в Калифорнии, дамы от размера выше 42 впадают в депрессию, которая не лечится ни диетами, ни потением на тренажерах.  Сегодняшний канон – голливудские анорексички.

Картина Андрея Сурнова – вызов этому психозу. Не всем девушка покажется сексапильной, да и мне она кажется чуть простоватой, но и в этом тоже фишка.  Нельзя отрицать ее женственность, завораживающее сочетание обильной плоти и удивительного покоя, сосредоточенности на мире внутри себя и вокруг.  Настолько поглощающей ее, что в глазах нет даже бликов.   Ее гармонию признают даже римские бюсты у ее ног.  Картина именно о гармонии вневременной красоты.  Красоты вне выдуманных канонов.  Эта гармония и в пропорциях, и в деталях, и в выборе цвета. В красках и линиях занавесок - отсылка к ар нуво – к самому изощренно-гармоничному стилю,  в фоне –  к Густаву Климту, чьи женщины – тощие, толстые,  любые – всегда прекрасны.  Для совсем непонятливых по части непреходящего и подлинного, вот  вам шлепанцы и подзарядка.  Композиционное богатство картины, ее «мертвая натура» нужны лишь, чтобы оттенить естественность кричаще-витальной плоти  Она в косах, не знавших ножниц, в лице, не ведающем макияжа, в светлой коже, не тронутой загаром... Ни украшений, ни украшательств.
Она явно позирует, выставляя напоказ свою мощную, неканоническую плоть, зовет зрителя ей любоваться.  И тем не менее, это не портрет, не гимн красе необъятного тела.  Это концептуальная работа о свободе от канонов.  Нет и намека на реализм. Нет деталей, настроения, передающих предчувствие трагической судьбы, ждущей женщину на рубеже молодости и зрелости, неминуемых тяжких болезней.  При таком-то весе…. Тут совсем другая история, это фэнтэзи о естестве, которое принимает себя таким, как есть.
«И что в ней хорошего?», -- скажут упертые в своем реализме женщины.  Впрочем, насчет их реализма – это только по части искусства. В жизни у них с реализмом напряг.  Их главные враги – зеркало и весы, им крайне не нравится то, что те показывают.  И фэнтэзи, подобные сурновской, им не нужны, им нужны фэнтэзи каноничные, как кукла Барби. А если никак не получается приблизиться к этой кукольно-канонической красоте, то и реальность и не мила. Вместо радости жизни и гармонии – комплексы и низкая самооценка. Женщины стыдятся себя.
В борьбе с этим стыдом все средства хороши. Диеты и пластики,  липосакции и иссечение части желудка – чтоб меньше жрать. Даже ребра вырезают –  ради модельной талии.  От стыда и страсть к черному–  «все ж  стройнит, правда?» --безразмерные свитера и балахоны a la Пугачева, чтобы скрыть постыдное.  Им неведома что у полноты своя грация, они вбили себе в голову, что грация – удел лишь поджарых ланей. Жертвы огромны, удачи редки.
Стыд вырастает до таких размеров – ну, ничего же не работает, чёрт! – что рука сама тянется к булке. Утолить на мгновение боль своей  неполноценности, и ощутить ее в разы сильнее, как только булка будет проглочена. За каждым праздничным застольем, которое повторяется с удивительной регулярностью, уговоры самой себя «это ж один разок всего, завтра голодаю...".
У меня только один вопрос: «Зачем?»  Зачем эти псевдострадания по поводу лишних пяти-семи килограммов, самообман насчет "одного разика"? Зачем превращать жизнь в пытку? Ни липосакции, ни задница Кардашьян не дадут ощущения счастья, а только самодостаточная естественность. Да и худеете вы не для себя, а ради лайков в инстаграмме, ради того чтобы все – до кого вам и дела нет, -- сказали «вау», если вы вдруг достигнете образа жертвы доктора Менгеле.

Только кажется – похудею, стану клевая. Это едва ли.  Кроме одержимости худобой есть куча и других внушенных канонов.  Навязанных,  вам самим не нужных, смешных и даже страшных.  Надо иметь мужа, хоть тресни, хоть какого, но пусть будет. Нужна норка, чтобы преть в ней в метро в час пик, а как иначе?  Апофеоз этих канонов, конечно «рыбьи губы».  Хоть кому-то  они на другой нравятся?  Так что ж вы сами тут же бежите колоться? А потому что тренд, как же без губ в наше время. Как же без татуажа, без нарощенных ногтей…. То все мучились, ковыляя по льду на шпильках – так принято,  то теперь напяливают кроссовки с вечерним платьем –  плевать, идет тебе это или нет.   И во всех этих канонах собственного ничего нет. Кроме постоянной боли.
Я сама лет пятнадцать упорно боролась с генетикой, данной мне более чем упитанными родителями.  Добилась почти невозможного – скачок из 46 в 40 размер, джинсы – максимум 25 дюймов. Млела от счастья, когда называли «тростиночкой», повторяла расхожее «пока худая – молодая» -- за молодость ведь действительно стоит побороться. Ближе к полтиннику генетика коварно начала отвоевывать позиции: ешь, как птичка, а на круг за год под килограмм.  Еще год -- еще столько же. Хватило ума понять, что битва с весами -- это война против собственного естества, и что любимое "маленькое черное платье" платье уже, видимо, на спине не сойдется  никогда. Ну и что?  Молодость ведь отнюдь не только в худобе.
Не о невоздержанности речь -- как раз от стыда, да еще под припевку насчет «одного разика»  распустить себя проще всего. Речь о радости жизни. Не вижу причин не съесть пиццу, если хочется позарез. Не отказываюсь от спортзала и километра в бассейне дважды в неделю – ради ощущения здоровья и гармонии.  Ради сил и той самой грации, пластики движений, которые присущи молодости.  Это ощущение доступно каждой, кто себя не стыдится.  Иногда хочется – аж до боли – быть хрупкой, как Одри Хэпберн, только мне это не дано.  Зато дано так многое другое, что нет причин ломать себя через колено, причем в итоге безуспешно.
Принять себя такой, как есть.  Жить в согласии с собой, а не в разладе. Иногда об этом можно напомнить и в форме гротеска.  По мне, так именно об этом картина Сурнова. 

(c) Елена Котова https://snob.ru/profile/23854/blog/132401

Два мира - два Шапиро

Хэппи Ханука буквально всем!

Это ж прям задом в улей сесть – признать Иерусалим столицей Израиля.
Что делать с подарком Трампа к Хануке? Европа в шоке – США нарушили согласованный  ООН процесс урегулирования—правда, результативностью процесс похвастаться не может.
Арабы разгромили в Амстердаме кошерный магазин, собираются грозными толпами в Берлине вокруг новогодних елок – им все равно, что Трамп, что европейцы, что евреи…
Римский папа негодует!.  А Биби бросил фразу, оставшуюся незамеченной:  заявление Трампа открывает миру глаза на реальность.

Реальность в том, что путь к миру – это защита израильского  государства, а не мифические поиски равновесного решения, которое соседям Израиля оно не нужно.  Реальность в том, что евреи отправились в Левант не от хорошей жизни: Европа твердила им «Жиды, убирайтесь в Палестину» и устраивала погромы.  Евреи чувствовали себя европейцами, кончали вопреки запретам университеты, писали книги, внесли огромный вклад в науку и культуру гнобившей их Европы. Глубже вбирали и больше ценили ценности и культуру этого континента, чем даже многие из европейцев. «Почему я должен бежать в какой-то грязный Левант,  если здесь я занят делом, я учитель и учу детей», - спрашивал один брат другого, израильского литературоведа и политика  Джозефа Клауснера, когда тот принял трудное решение ехать-таки в азиатский Левант. А его брат остался в Ровно, чтобы погибнуть с женой и трехлетним сыном, когда туда вошли войска вермахта. 

Европа понимала, что творил с евреями Гитлер, но ни одна из стран, воевавших против него, не принимала еврейских беженцев. Британия повела себя гаже всех.  Когда евреи уже поняли, что кроме Леванта им ничего не светит и отправились туда, куда их послали, британцы в подмандатной им Палестине установили лимит беженцев – 15 тыс в год, а остальных топили в море. Топили людей, бежавших от газовых камер!  А доплывших отправляли в лагеря на Кипр или в Марокко.  Бриты не хотели «портить отношения с арабами», им нужны были нефть и Суэцкий канал. Простите за упрощения, моя задача – не историческое эссе, хочу главное донести.  Чтоб вы не думали, что это касается только евреев, но никак не вас.

В Леванте был тогда один, ну, полтора города. Иерусалим, и кварталы «Белого города», отстроенного первыми 60-ю немецкими семьями еще в 1920-х в любимом ими стиле  «баухаус», которые сомкнулись с арабским городом Яффа, став Тель Авивом.   Изгнанники Европы жили в нищете – университетских дипломов, которые они понавезли, было больше, чем учеников.  А британская власть в Леванте,  признав еще в 1915 году, что одной из их целей является создание условий для безопасного образования еврейского национального дома, -- тут же создала страну Трансиорданию.  Она занимала ¾  подмандатной территории – по логике это и есть Палестина для арабов, --  ведь бриты запретили евреями там селиться.  Ну ладно, тем не привыкать, можно и потесниться, главное, ООН признало, что они, как и любой другой народ, имеют право на свое государство.

Оно возникло в мае 1948 года. На следующий день на него пошли войной пять стран Лиги арабских государств для создания на всей территории Палестины единого «арабского государственного образования».  Пока евреи просто селились, еще можно было терпеть, надо же кому-то и работать, но государство…?  Израильтяне арабам накостыляли,  и тут-то Западный Иерусалим отошел к ним.

Признали Израиль не все и не сразу. Британия ушла в несознанку, а СССР  занял свою обычную позицию – признал, но тут же предал анафеме саму идею «сионизма», то есть именно движения за создание еврейского государства.  Верх ханжества. Заголосил об израильской военщине и стал разыгрывать собственные игры.  С Гамаль Абдель Насером, с глобальным аферистом Ясиром Арафатом, с его ООП, которую ООН не раз признавал террористической организацией.  В этой разноголосице арабы подхватили европейский лозунг, и, переставив в нем предлоги, завопили «Жиды, убирайтесь из Палестины!»  А Европа после II Мировой стала  такой толерантной, что одинаково возлюбила и евреев, которых на ее глазах жгли в печах, и арабов, к кому она этих евреев отправляла с глаз долой.

Тогда еще мусульманский терроризм на Штаты или Францию замахнуться не мог, нацелившись на крохотный пятачок иудо-христианской культуры под боком – Израиль.  А израильтяне просто работали. Создали на пустынных, не знающих воды землях передовой агробизнес, современную  военную индустрию, а на ней передовой хай-тек. Создали лучшую в мире медицину и систему социальной защиты.  Умные потому что. Понятное дело, спуску соседям не давали. Опять-таки потому что умные и выживать надо было.  В отличие от Европы.

 Потом было обилие протоколов, решений ООН о двух государствах – Палестины и Израиля. Но палестинцы стояли насмерть до конца 1960-х — не быть государству Израиль.  Мировое сообщество убалтывало себя, что терпением можно и арабов склонить к разумному решению.  На это Египет, Сирия, Иордания, Алжир и Ирак заявили, что болтология ООН им обрыдла, больше «сдержанность они проявлять не будут».  «Единственным методом….. в отношении Израиля станет война, результатом которой будет уничтожение израильского государства». И вы сегодня все еще повторяете, что соседи Израиля договороспособны? 

Стало быть, война… За первый день шестидневной войны 1967 Израиль уничтожил ВВС Египта, в оставшиеся пять захватил Синай, сектор Газа, Западны берег реки Иордан, восточный Иерусалим и Голанские высоты. Нелишне помянуть, что и эта, и предыдущая война для Израиля были оборонительными.

Нелишне вспомнить и то, что в 1979 году Израиль вернул Синай Египту, и в мирном договоре между ними записано, что арабскому населению Иудеи, сектора Газа и Самарии дается автономия на 5 лет до окончательного определения политического статуса этих земель.  Но тут в лучших арабских традициях (точнее б сказать, мусульманских, но свара по поводу политкорректности только отвлечет…) внутри своих началась заваруха. ФАТХ хочет одного, Хамас другого, и никто – заметьте, не хочет мира с Израилем.  Когда евреям было нужно государство они не требовали от мира невыполнимого.  Они холили выцарапанный у бритов кусочек земли, желая растить на нем детей как граждан, а не попрошаек, которых веками гнали отовсюду взашей. Палестинская же автономия может сто раз называть себя государством, только она на него не тянет. 

В государстве надо работать, создавать ВВП, выстраивать управление.  И чтоб не хуже, чем у соседа, а то ж арабы поумнее на Израиль косятся. А тот их принимает, и еще обидеть боится, дает кучу льгот, легче принимает в университеты, чем детей собственного народа.  Надо же помогать тем, кто слабее.   Палестинцы прекрасно устроились в статусе «жертв израильской агрессии», да и их соседям это на руку, всем нужен конфликт, мнимый «геноцид палестинцев»,  мнимая «гуманитарная катастрофа», в которой палестинцев кормят все подряд и не нужно заниматься экономикой, можно просто тырить бабло.  Да еще остается на интифады и  террористические выпады помельче – что ж не пульнуть безнаказанно время от времени по соседнему островку иудо-христианской культуры.

Христианский мир не хочет  понимать, что это угроза не только Израилю, а ему самому.  От людей, желающих только бессмысленно и бездарно воевать и не способных работать.  Европа не понимает даже нелепости собственной Wilkommenkultur, собирая под свое крыло всех, кто смотрит на приютившую их страну, как на объект добычи.  Куда ж ей понять, что на самом деле происходит в Израиле.  

Источник https://snob.ru/profile/23854/blog/132173

В перестройку были очень популярны стихи

Товарищ, верь, пройдет она
И демократия и гласность
И вот тогда, госбезопасность
Припомнит наши имена?
Так и оказалось

Сирены упадка

«Что характеризует российскую реальность?» -- спрашивает на днях в своей лекции Дмитрий Быков, человек талантливый и энциклопедически образованный.   «При всех попытках обнаружить в русской литературе хоть один роман на любимую американскую, отчасти французскую тему «Откуда деньги берутся»,  мы сталкиваемся с абсолютной пустотой».  Оказывается труд в России никогда не создавал богатства.  Деньги в России -- «они либо есть, либо их нет, и с зарабатыванием это никак не связано», -- говорит он. «Есть люди, которые обладают магической способностью притягивать деньги, а есть люди, которые при всем своем фанатическом трудолюбии обладают такой же категорической способностью отталкивать их от себя».  «Русский народ это прекрасно понимает», «мы все знаем, что «все богатства нажиты нечестным путем».  "Труд --это проклятье человека".

Сколько бы человек ни старался выбиться в люди, он гнил «На дне» и спивался, либо становился – как другой герой той же пьесы  -- карточным шулером и тогда уже имел право утверждать, что «человек- это звучит гордо».  На крайняк убивал старушку топором….  Дмитрий Быков прокладывается оговорками, что так изображала отношения человека с деньгами русская литература, писатели сами мучились безденежьем, не в силах прожить на литературные заработки.   Отговорки лукавы – это личная позиция самого лектора.  Он упоенно рассуждает о «фарте»,  об игромании неудачливого Достоевского и расчетливого Некрасова, ввинчивая в головы одну мысль: деньги приходят свыше.  Это дар божий.  Все усилия переломить судьбу оборачиваются лишь несчастьями, пиковая дама подло подмигивает Германну.   Зато сам Дмитрий Львович в молодости зарабатывал игрой в преферанс.  Хотя играл – как и все удалые игроки – не ради денег, а чтобы ощутить свою богоизбранность.

Кстати, о преферансе.  Как я прогуливала лекции, играя с мальчиками в преф на втором футбольном поле МГУ! Преф – такая же работа, как любая иная, ей тоже надо учиться, для нее нужен опыт, навыки и крепкие нервы, умение не уйти в нокдаун от трех взяток на мизере. Сродни труду финансового брокера или валютного трейдера.  И никакие мистические объяснения, и никакие пиковые дамы тут ни при чем.

Русская литература сделала многое, чтобы человек относился к деньгам как к абсолютному злу.  Она проходила мимо реальной жизни, в которой крепостные крестьяне ходили за сто верст пешком, чтобы продать свои кружева и поделки,  раскручивались, выкупали вольные за немеряные деньги, заработанные тяжким трудом. Становились купцами и промышленниками.  Литература не замечала преобразование нищего и вонючего мужика в  сытого и грамотного заводского рабочего усилиями Путиловых, Мальцовых, Рябушинских.  Снисходительно отмахивалась от благородства благотворительности и меценатства Морозовых. Вот и Алеше Пешкову, будущему Горькому, дед внушал,  что все крупные купцы — фальшивомонетчики, грабители и убийцы. В неприязни Горького к капиталу больше традиционной русской зависти и отношения к деньгам как к мировому злу, чем «марксизма».  Наша литература внушала людям, что успех простых людей мог быть только криминального свойства, потому что он недостижим.

Интеллектуалы–современники могут руки друг другу не подавать из-за полярных политических взглядов, но за эту мысль держатся крепко и уж тут поют прям-таки в унисон.  Либерал и демократ Быков заявляет «А работает пусть лошадь!».  Его полный антипод национал-патриот Захар Прилепин  твердит, что это, мол, в Европе шерифа избрать важнее, чем президента, улицы замостить, лавки цветами украсить.  Так ведь страны мелкие, убогие, у их народов мышление куцее.  А «русский человек готов презреть вещи, которые мешают ему лично жить, ради какого-то большого процесса, какой-то радости большой, общегосударственной.  Вот это ощущение приобщенности к своей огромной истории, в том числе и к своей огромной географии, вот это внутреннее ощущение, что «я русский, какой восторг…!»  Этот божественный восторг «оправдывает любое неучастие и убивает ответственность».   Прилепин не балагурит, изящно и легко, как Быков, он смертельно и утомительно серьезен. «В России вышел, тут -- Архангельск, там – Астрахань!  Так много всего, что твой дворик стал совершенно незаметен. "За что отвечать?  Только ощущать себя ребенком огромного государства!"

А балагур Быков, будто в pendant  Прилепину  -- вдруг вспоминает Айн Рэнд, которая сбежала из России, поняв, «что ей с ее людоедским мировоззрением тут делать совершенно нечего». Пусть в Америке читает проповеди о личной свободе и просторе для успеха, чтобы выделиться из серой массы.  Действительно, людоедская философия…   Капитализм обречен, раз у него такие барды, и «да здравствует Россия с ее веселым, забавным чичиковским капитализмом!».  Ведь деньги дает Господь – если человек ему интересен, как веселый и забавный Быков, о чем он сам и заявляет.

Он безумно увлекателен, а кто лучше байки рассказывает, тот и король на хате. В тюряге или колонии люди, умеющие рассказывать сокамерникам никогда не иссякающие истории,– самые крутые авторитеты.

Только мы не в тюряге и не на хате. Так что думайте своей головой! Никому не заказан путь к деньгам, вспомните русских промышленников.  Желание иметь достаток для себя и семьи, стремление к успеху и деньгам – самое естественное свойство человека.  Создание богатства трудом и упорство – это вклад и в богатство общества, и в свой личностный рост, а значит и в развитие нации. Тэтчер убедила свой народ отказаться от сказок, что деньги падают с неба.  Всего за десятилетие ее страна преобразилась в общество хватких лавочников и капиталистов, у нации пропало презрение к слову «труд» и « выгода». На это сирены упадка скажут вам, что Тэтчер – такая же людоедка, как и Рэнд, а вы, мол, сидите, смотрите на чужие мерсы и не рыпайтесь.  Сладкоголосые сирены уже все за вас решили.

Их колода веселых картинок – флер, прикрывающий отвратительную по сути мысль. Вам дают индульгенцию лежать на диване и считать работу наказанием.  Как, впрочем, и саму жизнь.  Это пусть лошадь работает, а вы живите в восторге от величия страны и в унынии от собственной обделенности божественным промыслом.

Проживите такую жизнь.  И тогда – быть может – вы станете героями русской литературы.  Посмертно.

читать полностью: https://snob.ru/profile/23854/blog/131940

Каштанка на горошине. Елена Котова о глубинах гендерных отношений

«Он тебе не ровня», -- твердили мои мама и бабушка каждый раз, когда я собиралась замуж.   Звучало, как нафталиновая пурга, а ведь они были правы.  Живут вместе муж и жена,  вроде любовь-любовь, потом вдруг, раз…  И пошла полная фигня.  Откуда фигня, почему?  Потому что неравный брак!  У неравенства обликов много -- социальное, образовательное, нравственное.  

«Она» -- столичная штучка, дочь профессора.  Вышла за инженера,  друзья-приятели уверяли ее, что она его осчастливила….  А инженер с годами стал практически знаменитостью, он пишет, его читают десятки тысяч.  Так она тоже ведь «пишет», и ничуть не хуже, правда, все о жопах и сиськах.  Она уж и забыла, что даже писать ее научил именно муж.  Зато вдруг вспомнила, что она моложе и у нее столько впереди.  Молодой горячий секс, тусовки и выпивки. Срочно отсудить у него квартиру, и можно реализовываться дальше.  Профессорской дочке нужна мелкая и сытенькая жизнь дворняжки подле ресторана, где помойка пожирнее.  И нечего ему путаться под ногами и отсвечивать тут своим масштабом личности.  Такие вот облики у неравенства….

Другой «Он» купился на «Ее» простые и  чистые ценности --  кошка в доме и герань на подоконнике. Такая у нее жизненная планка.  С такой планкой, да еще с двумя детьми можно годами не работать, для этого муж есть.  Но  однажды можно и затосковать….  Она поняла, что не может реализоваться.  У нее столько любви к детям, собственные – разве это размах.  Она же могла стать нянечкой в детском саду!  А тут он со своей планкой – вкалывать, ковать свой бизнес, чтобы детям дать больше, чем дали ему родители.  Которые, в свою очередь, дали ему больше, чем имели сами. Так еще и отец  прекрасный, дети его обожают. Этого уж точно не перенести.  Так он ее подавил!  Он во всем виноват.   

Еще вчера он считал, что жена -- его тыл.  И вдруг понимает, что прет-то он по жизни один. Да еще под ногами кто-то копошится,  покусывая за лодыжку и скуля, что он лишил ее возможности быть нянечкой и играть с детками. С  детками  она была бы ровней, они бы ее не подавляли.  С чего вдруг, все ж было хорошо?   Значит, он виноват, кто еще, его же с детства учили, что во всех несчастьях можно винить только себя. Не жену же с ее такими милыми ценностями.  А у жены и других ценностей и планок и быть не могло.  Она росла в мухосранске, родители, правда,  не бедствовали, всю жизнь только копили, и скопили будь здоров сколько, но не считали нужным тратить деньги на образование дочери, на то, чтобы показать ей, как устроен мир.  Какая разница, это же не их мир, у них вот – кошка и герань.  Они смотрели на мир раз в год из окон автобусов, которые возили их по Европам по программам «все включено».  Дочь и усвоила, что в жизни  «все включено».  А тут муж со своими планками.

Ладно, эта -- Каштанка с горизонтом уборщицы.  Но третья-то «Она» уж точно не Каштанка.   Скорее настоящая принцесса, 999 пробы.  У нее такие планки, она уже так реализовалась, только восхищаться можно.  Все и восхищаются -- красавица, любящая деточка любящих мамы и бабушки, с амбициями и с трудолюбием все в норме.  Правда, замуж все никак.  Свершилось-таки, наконец – и фата, и ресторан, и лимузин, и  мужа-архитектора предъявить не стыдно.  А где обещанный праздник, ради которого все затевалось? Муж какой-то унылый и тусклый, огня в нем нет. «Мама!  Я его не люблю!», -- и немедленно развод.  Теперь уж не стыдно, уже не «старая дева», побывала замужем.

Через год – бац, беременность от другого.  И снова «Мама!  Я его не люблю!»  Но ребенка-то уже давно пора иметь, ей уже тридцать пять.  И маме ее  внуков хочется, а уж бабушке…   Будущий муж, правда, не ровня их деточке, но чего уж тут, раз ребенок.  Снова фата с лимузином.   Второй муж, хоть и не ровня,  однако ж покупает квартиру,  она растит кроху-доченьку,  отец на ребенка не надышится.   Только домой приходит все позже с каждым месяцем.  Там жена слезы льет, что нет любви и праздника…..  И снова «он запер ее в четырех стенах»!  «Мама, он меня не любит! Он со мной не считается»  Немедленно развод.  Муж ничего не понимает: он простой и практичный парень.  Он зарабатывает, квартиру  купил, машину,  летом жене с ребенком и тещей домик на море снял, какого рожна?  Не в силах он отвечать на ее восемь звонков в день.  Не в силах каждый час говорить о любви.  Не хочет он видеть по вечерам ее слез и заламывания рук.   Слушать, что ему нужно к психологу,  потому что с ним что-то не так.  Ну, раз он ничего не смыслит в заламывании рук….

Странно получается, все время причина в «Ней»…. Хотя вроде бы женщины и умнее, и мудрее, и сильнее мужиков-слабаков, и вообще, все зависит от бабы.  В том-то и дело, что от нее все зависит, но будущих жен редко учат терпению и мудрости.  Их по большей части растят в иллюзиях, что они принцессы.   Они должны на фортепьянах играть, предвкушать фату и лимузин, а главное – знать себе цену и не продешевить. Мальчишек растят по-другому: «Ты же мужик, на себя рассчитывай», «ты должен быть благородным»,  «девочек обижать нельзя»…..   А если еще и среда разная….  Вот и неравный брак.  Разные установки рождают совершенно разные ожидания. 

От внушенных иллюзий отказаться невозможно.  И уже не в счет, что они оборачиваются мучениями для другого.  Главное --- они, черт, никак не хотят  материализоваться.   На свете такая бездна несчастных  людей, которые чувствуют себя униженными и обиженными, только потому, что им внушили, что в их несчастьях кто-то виноват.   Так вот же виновник --  рядом.  Вот тот, кто не дал ей стать уборщицей.   Или не дал праздника, ради которого ее растили.

Надо признать, не всегда это непременно женщины. Тем не менее, «несчастных и униженных» среди жен гораздо больше, чем среди мужей.  И от неравных браков, в которых мелок именно «Ее»  масштаб личности, драм куда больше. 

Если мелок муж,  жена просто уходит.  Что перед мелким руки заламывать, пусть барахтается в мелководье, ей свою жизнь надо строить.  У нее нет чувства вины, а у него обид: так, значит, так…   Он пошел искать себе пару под стать, с кошкой и геранью.   Не было у него заведомых ожиданий, что это ее обязанность -- его осчастливить.  

Когда мелка жена,  это совсем другой коленкор...  Ей все больше втолковывали, что цену себе надо знать, готовиться стать женой и матерью. Она и не понимает толком, что такое масштаб личности. Что это и широта души и умение брать все на себя, не спихивая на того, кто рядом.   Что это и ум, и необходимая для красок жизни доля безумства.  И умение быть благородным, не ставя себе это в заслугу.  Все это так непонятно и не нужно….  А быть всегда правой в своем неоспоримом несчастье так просто. 

Она и партию начинает, и всегда белыми играет, она ее, обычно, и выигрывает.  Ведь, девочек обижать нельзя….

источник https://snob.ru/profile/23854/blog/131194